A WORLD PRESS

Своего героя Игоря Грома Тихон Жизневский считает нудным — на месте девчонки он бы с таким даже на свидание не пошел. Со своей любимой девушкой он спорит на предмет красоты Саши Петрова, а на первую экранизацию отечественного комикса пошел бы с «гонорком». Об этом, а также о безразличии к премии «Оскар» и нежелании играть «злого русского Ивэна» актер рассказал «Известиям» перед выходом в прокат фильма «Майор Гром: Чумной доктор», в котором сыграл главную роль.

— «Майор Гром: Чумной доктор» — первый наш фильм, снятый по отечественным же комиксам. Готовясь к роли, ты опирался на зарубежные референсы?

— Именно на западные комиксы я лично не ориентировался, а вот физические референсы, касающиеся внешности моего героя, у меня были. Олег (режиссер фильма Олег Трофим. — «Известия») предлагал мне взять за основу Мэла Гибсона в «Смертельном оружии», я же ему сказал, что нам больше подойдет герой с сухим телосложением, как Брэд Питт в «Большом куше».

— В итоге в фильме ты похож на голливудского актера Арми Хаммера. Ты в курсе?

— Да, когда мы начали сниматься, кто-то мне об этом сказал. Тогда я впервые посмотрел «Агенты А.Н.К.Л.». Есть ощущение сходства, потому что его персонаж тоже носит такую куртку и кепку. Но этот комикс был так прописан еще до выхода «А.Н.К.Л».

— Я не только про костюм, но и про внешность.

— Мою внешность сделал потрясающий художник Игорь Бойко. Я всем твержу, что гримеры — одни из самых важных людей на площадке. Человек каждую смену по полтора часа меня рисовал. В фильме не я, там нарисованный человек. И сделано это настолько искусно, что зритель думает, что я именно так и выгляжу в жизни. Но нет, я выгляжу совершенно иначе.

— Действительно, сейчас ты не похож на своего экранного героя.

— Вот-вот. Всем хочется спросить: «Что за интересный дядька? Дайте мне его номер!» Но это всё заслуга Игоря Бойко и всей его группы. Мы каждое утро начинали с того, что он садился, рисовал меня, долго клеил мне шрам, перекрашивал каждый волосок.

— Ну и что? Всё равно тебя девчонки после этого фильма назовут секс-символом.

— Да ну… Я бы на месте девчонки с таким, может быть, даже на свидание не пошел. Он какой-то нудный.

— А Сашу Петрова, например, можно назвать секс-символом?

— Сашка красивый, мне очень нравится. А девушке моей он не очень, мы с ней постоянно о нем спорим. Как по мне, чисто внешне он потрясающий! А глазища у него какие — настоящий лазурит! Сложен прекрасно, очень чудный.

Возвращаясь к твоему вопросу про референсы — мы с командой пытались экранизировать русские комиксы, привнося в эту историю свою родную культуру, собственное видение и восприятие. Но, наверное, в голове всё равно мелькали какие-то западные примеры, всё-таки комиксы оттуда пошли. Они их уже лет шестьдесят как клепают.

 А нам это надо вообще? Это же не наша культура.

— Сейчас уже всё смешалось. Находясь в Италии или в Испании, ты можешь и русскую кухню поесть, и японскую, какую угодно. Культуры перемешиваются, повсюду мультикультурализм. Вот и у нас теперь пытаются снимать комиксы, и аниме наверняка скоро станут создавать. А за рубежом начнут какие-нибудь наши народные сказки экранизировать. Почему бы и нет?

Знаю, что многие ребята давно ждут этот фильм — у комиксов Bubble огромная фанатская база. Все остальные тоже подключатся, потому что это любопытно. По крайней мере мне было бы интересно. Я бы, наверное, как и некоторые, пошел на фильм в кино с гонорком, мол: «Ну, удивите меня, это же не Marvel» (смеется).

— В фильме у тебя потрясающее рельефное тело. По сколько часов в день ты занимался?

— Потрясающее? По-моему, я там какой-то дрищ. Заниматься каждый день у меня не было возможности, физподготовка происходила уже во время съемок. Но тренировки были изнуряющие, плюс я самостоятельно занимался бегом и плаванием. Мы сделали максимум за то время, которое нам было выделено, за что огромная благодарность двум моим тренерам. Также я придерживался дробного и сбалансированного питания.

— Зато во время дублей отъедался. В фильме твой герой Игорь Гром постоянно ест то шаурму, то взбитые сливки. Как ты умудрился съесть столько вредной пищи?

— У меня хороший обмен веществ — всё время что-нибудь ем и не сильно поправляюсь. С годами это пройдет, я тоже начну полнеть. Но это будет ближе к сорока, а пока можно не париться.

— Актер Алексей Маклаков пожаловался, что ты слова вообще не учил. Он серьезно или в шутку?

— Нет, конечно, пошутил. Я всегда прошу своего агента, чтобы мне текст отправляли за три недели. Уже 12 лет работаю в театре и привык учить текст сильно заранее, переписывать его от руки. Мне нужно много времени, чтобы выучить, чтобы я вообще не думал, что там написано. Мне даже иногда снятся страшные сны, что забываю слова. Поэтому я всегда досконально знаю свой текст.

— Так, может, стоит попробовать силы в киноиндустрии за рубежом? Ты о премии «Оскар» мечтаешь?

— Не хочу «Оскар», я и английского-то не знаю. Может быть, в какой-то молчаливой сцене и снялся бы, но только не в роли «злой русский Ивэн стоит и мольчит». Если честно, на данном этапе времени не считаю «Оскар» объективной наградой. Мне кажется, это уже политика. Раньше киноакадемики действительно оценивали потрясающие актерские работы, а сейчас — не уверен.

— Многие молодые артисты со временем начинают отказываться от театра в пользу кино: выше гонорар, больше популярность. Как думаешь, ты сможешь отказаться от сцены?

— Надеюсь, что этого не будет. Пока руководство Александринки помогает мне их совмещать. Думаю, что я из театра никуда не денусь, просто не смогу его оставить. Для меня это материнская, первая профессия, а кино — это уже некое дополнение. Да — замечательно, да — популярно и прибыльно, и тем не менее. Меня учили играть в театре, в моем дипломе написано «актер театра и кино», а не «актер кино и театра». Пускай другие выбирают, что их душе угодно, но я буду стараться максимально долго взаимодействовать со сценой, продолжать репетировать и выпускать спектакли.

— Как относишься к съемкам в нескольких проектах параллельно?

— Пока у меня получается этого не делать. Пытаюсь так всё выстраивать, чтобы у меня были перерывы, чтобы я мог перестроиться, подумать. Сниматься в трех проектах одновременно — такого со мной еще не было и, надеюсь, не будет. Могу только восторгаться людьми, которые умудряются это делать, не спать месяцами, сниматься по ночам. На съемках «Грома», например, я знал точно, что меня бы просто не хватило заниматься чем-то еще. Понял, до какой степени тяжело играть главную роль в проекте, где есть движуха, экшен. Не думал, что это будет так трудно как физически, так и морально.

— О роли Игоря Грома ты сказал, что, когда смотрел на себя на экране, тебя не затошнило. А бывало и такое?

— Да, было раньше, после первых работ в кино. Я после них вообще перестал сниматься, настолько они мне не понравились. Сейчас такого нет, и это уже хорошо. Не думаю, что у меня сбился внутренний боек самооценки, но мне кажется, что я действительно чему-то в театре научился, поэтому и в кино начало получаться. Но всё равно боюсь, что будет как тогда — я выходил из кинотеатра весь красный, мне было стыдно, что этим занимаюсь.

— А так у всех в начале карьеры происходит?

— Все мне говорят, что я какой-то самокритичный, но на самом деле такое бывает у многих артистов: кривляешься в кадре — людям нравится, а тебе нет. Немногие кайфуют от себя в кино или в театре, но есть и такие, большие мастера своего дела.

— Ты веришь в перевоплощение на съемочной площадке? Или артисты всегда играют плюс-минус похожих на себя персонажей?

— Полного перевоплощения не бывает — это клиника и психиатрическая лечебница. Но пытаться быть максимально непохожим на себя, наверное, возможно. Есть такие потрясающие артисты, в основном советские, смотришь на них и понимаешь, что в этом фильме он один человек, а в том — вообще кардинально другой.

— Все нахваливают сериал «Топи», как думаешь, чем он зацепил зрителей?

— Своей многослойностью. Это местами триллер, местами артхаус и авторское кино, которое заставляет задуматься. Сериал написан по всем канонам и хорошо держит интригу, поэтому народу и зашло.

— Про твоего персонажа Максима Кольцова на форумах пишут, что он эгоистичная мразь.

— Так и есть.

— Тяжело было играть такого? Про тебя ведь все говорят, что ты солнечный, светлый, добрый.

— В человеке есть всякое. Только лицемеры уверяют, что в них исключительно положительные черты. Мы многое в себя вмещаем: и темные, и светлые стороны. В чем-то мне были не близки его поведенческие паттерны, а где-то мне было, наоборот, намного веселее играть не самые лучшие его проявления. Во мне ведь тоже есть и то и другое. Это уже сложные внутриличностные вопросы. Нет хороших и плохих, все разные.